Чем ниже по реке сползал бойкий пароход, тем более мило игрушечным становился город, раскрашенный мягкими
красками заката, тем ярче сверкала золотая луковица собора, а маленькие домики, еще умаляясь, прижимались плотнее к зубчатой стене и башням кремля.
Часто, летними вечерами, когда все на земле окрашивается в огненные, возбуждающие воображение
краски заката, — в грудь его проникало смутное томление о чем-то непонятном ему.
Сменясь с дежурства, усталый, Орлов вышел на двор барака и прилёг у стены его под окном аптеки. В голове у него шумело, под ложечкой сосало, ноги болели ноющей болью. Ни о чём не думалось и ничего не хотелось, он вытянулся на дёрне, посмотрел в небо, где стояли пышные облака, богато украшенные
красками заката, и уснул, как убитый.
Потом они, трое, сидели вокруг костра и пили чай. Солнце окрашивало море в живые
краски заката, зеленоватые волны блестели пурпуром и жемчугом.
Алые
краски заката давно погасли. Тихий, прохладный июльский вечер уже сплел над садом прозрачную паутину своих грустных сумерек. В окнах большого здания засветились огни. И Бог знает почему, напомнили эти освещенные окна института другие далекие огни Милице Петрович: золотые огни белградских домов и крепости, и огромного дома скупщины, отраженные черными в вечерний поздний час водами Дуная.
Весь мир обернулся лицом к востоку, откуда должно взойти новое солнце, и страстно ждал его восхода, а русский писатель все еще созерцал гаснущие
краски заката Здесь еще плохую службу сослужил нашей литературе ее ограниченный, почти кастовый „реализм“, тот, что синицу в руках предпочитает журавлю в небе и порою самым добросовестным образом смешивает себя с простою фотографией.
Неточные совпадения
Мы стали сбираться домой, обошли еще раз все комнаты, вышли на идущие кругом дома галереи: что за виды! какой пламенный
закат! какой пожар на горизонте! в какие
краски оделись эти деревья и цветы! как жарко дышат они!
Вот пение хора слилось в массу звуков и стало похоже на облако в час
заката, когда оно, розовое, алое и пурпурное, горит в лучах солнца великолепием своих
красок и тает в наслаждении своей красотой…
Весенний
закат, пламенный, с пышными облаками, каждый вечер давал что-нибудь необыкновенное, новое, невероятное, именно то самое, чему не веришь потом, когда эти же
краски и эти же облака видишь на картине.
Навстречу ему нёсся шум возвращавшегося стада. Вот и церковь, низенькая и широкая, с пятью главами, выкрашенными голубой
краской, обсаженная кругом тополями, вершины которых переросли её кресты, облитые лучами
заката и сиявшие сквозь зелень розоватым золотом.
Солнце быстро катилось к
закату и скоро зажгло пылающим заревом далекий горизонт, расцвечивая небо волшебными переливами всевозможных
красок и цветов, то ярких, то нежных, и заливая блеском пурпура и золота и полосу океана и обнаженные верхушки вулканических гор высокого зеленеющего острова, резко очерченного в прозрачной ясности воздуха.
Алый пламень
заката все еще купает в своем кровавом зареве сад: и старые липы, и стройные, как свечи, серебристые тополи, и нежные белостволые березки. Волшебными кажутся в этот час
краски неба. A пурпуровый диск солнца, как исполинский рубин, готов ежеминутно погаснуть там, позади белой каменной ограды, на меловом фоне которой так вычурно-прихотливо плетет узоры кружево листвы, густо разросшихся вдоль белой стены кустов и деревьев.